Взлетела новая «люстра», и её свет выхватил три тёмных силуэта, скользивших от пред-ближайшего пучка слоновой травы к ближайшему. 2910-й открыл по ним огонь из своей М-19, затем услышал, как стреляют УЖОСы по обе стороны от него. Оттуда, где под острым углом сходились траншеи Второго и Третьего взводов, застучал, рассыпая росчерки трассеров, пулемёт. Ближайший пучок травы подлетел вверх и закувыркался среди фонтанчиков земли.

Несколько секунд было тихо, затем прямо за ними один за другим грохнули пять взрывов, пять фугасов, словно метили в окоп Пиноккио. Хрясь. Хрясь. Хрясь… Хрясь. Хрясь. (2900-й наверняка уже мчался спросить у Пиноккио, не ранило ли его.)

Кто-то ещё двигался к ним по траншее, и было слышно, как невнятный новый голос задохнулся, когда взорвались фугасы. Затем возобновился, немного громче и, соответственно, чуть более разборчиво:

— Как вы? Хорошо себя чувствуете? Не ранены?

Большинство УЖОСов отвечало просто: «Я в порядке, сэр» или «У нас всё окей, сэр»; но поскольку УЖОСы обладали чувством юмора, некоторые бурчали что-нибудь вроде: «Как бы нам перевестись в морпехи, сэр?» или: «У меня пульс только что подскочил до девяти тысяч, сэр. 3000-й замерил его при помощи миномётного прицела».

«Мы часто ассоциируем силу с отсутствием чувства юмора, — написал он как-то в новостном журнале, который (при содействии армии) организовал для него операцию и внедрение в ряды этих Универсальных Жизнесимулирующих Органических Солдат. Но, — продолжал он, — это неверно. Юмор — важнейшая защитная реакция сознания; поэтому, сознавая, что лишить разум чувства юмора — это оставить его без защиты, армия и Биосинтетическая Служба (БСС) мудро включили эту замечательную черту в характер синтезированных заменителей пехотинцев-людей».

Эту статью он написал ещё до того как узнал, что в своё время и армия, и БСС изо всех сил пытались выкорчевать это чувство смешного — но вскоре выяснили, что коль скоро УЖОСы должны обладать определённым интеллектуальным уровнем, без чувства юмора не обойтись.

…Теперь Бреннер стоял за спиной 2910-го, похлопывая его по плечу:

— Как вы? Чувствуете себя хорошо?

2910-му хотелось ответить: «Я испуган ровно вполовину меньше твоего, тупой ты голландец», — но он знал, что, если заговорит, в голосе будет слышен страх; кроме того, для УЖОСа подобная грубость была бы немыслима.

Ещё 2910-му хотелось ответить просто: «Порядок, сэр», — потому что тогда Бреннер перешёл бы к 2911-му, а он был бы в безопасности. Но приходилось поддерживать репутацию местного оригинала — особенно принимая во внимание то, как полезна бывала эта репутация, когда он ошибался, частенько поступая не так, как все нормальные УЖОСы. Поэтому он ответил:

— Вам надо бы взглянуть на Пиноккио, сэр. Боюсь, он рассыхается.

Тихий смешок 2909-го на другом конце позиции вознаградил его за незамысловатую остроту, а Бреннер, человек, представлявший собой самую серьёзную угрозу его маскировке, прошёл дальше по траншее.

Страх был необходим УЖОСам, потому что воля к выживанию была крайне необходима. Ну а гуманоидная форма была нужна, если УЖОСы должны были использовать уже имевшуюся массу человеческого оборудования. Кроме того, в ходе максимально прибли́женных к боевым условиям испытаний, проведённых в Эверглейдс, человекообразные УЖОСы подтвердили своё превосходство перед всеми диковинными созданиями, какие только смогло породить воображение БСС — общественное мнение никогда не допустило бы их проведение с человеческими солдатами.

(Или они всего лишь повторяли? Неужели всё это было задумано гораздо раньше, с расчётом на совсем иную, гораздо более важную войну? И неужели Он сам, сам Великий Учёный, пришёл, дабы принять облик Своих творений, дабы показать, что и Он может вынести невыносимое?)

2909-й оказался сбоку от него и прошептал:

— Видишь что-нибудь, отделённый? Вон там?

Рассвет уже загорелся, а он и не заметил…

Неловкими от усталости пальцами 2910-й переключил шептало своей М-19 на нижний ствол (сорокамиллиметровый гранатомёт). Там, куда указал 2909-й, коротко полыхнуло пламя взрыва.

— Нет, — ответил 2910-й. — Теперь я ничего не вижу.

Мелкий дождик, сеявшийся всю ночь, заметно усилился. Тучи, казалось, опустились до самой земли. (Неужели судьба ссудила ему воссоздать то, что некогда было сделано для рода людского? Это вполне могло произойти. Если людей Враг просто держал в заключении, то с пленными УЖОСами мог делать, что угодно. Время от времени дозоры находили их тела — распятые, с пронзёнными бамбуковыми кольями руками и ногами; а его можно принять лишь за УЖОСа. Он вспомнил виденную когда-то акварель, где было изображено распятие. Интересно, а его кровь тоже будет карминового цвета?)

От КП, хлопая крыльями, взлетел наблюдательный орнитокоптер.

— Что-то давно не было слышно мин, — заметил 2909-й. Тут же как-то ненатурально хлопнул взрыв — таким же звуком заканчивались в последние недели все подобные вражеские разведки боем. Над лагерем запорхали бумажные листки.

— Агитснаряд, — прокомментировал очевидный факт 2909-й, а 2911-й спокойно вылез из окопа, подобрал одну листовку и спрыгнул обратно.

— То же, что на той неделе, — сообщил он, разглаживая сырую рисовую бумагу.

Заглянув ему через плечо, 2910-й убедился в его правоте. Неизвестно по какой причине Враг никогда не направлял свою пропаганду на УЖОСов — хотя ни для кого не было секретом, что умение читать входило в число инстинктивных навыков, вкладываемых в сознание УЖОСов. Вместо этого вся пропаганда была нацелена на людей в лагере и в основном напирала на отвращение, которое они, как считалось, должны испытывать, будучи «заточены с полуживой плотью, всё ещё воняющей химикалиями». Лично 2910-й считал, что Враг мог бы добиться и лучших результатов, по крайней мере в отношении лейтенанта Кайла, если бы в листовках упор делался не на этот аргумент, а, скажем, на секс. Кроме того, у него сложилось впечатление, что Враг сильно преувеличивает число людей в лагере.

С другой стороны, армия (у которой было гораздо больше возможностей узнать реальное положение) тоже ошибалась. Все армейские, кроме нескольких ключевых генералов, были уверены, что людей в лагере только двое…

Он попал на Всеамериканские игры. Казалось, это было так давно. И даже тогда ни один тренер, ни один спортивный журналист ни разу не сравнил его коренастую, мускулистую фигуру с телом УЖОСа. А он специализировался в журналистике, был амбициозен… Сколько людей, даже с помощью хирургии, могли бы подойти?..

— Как думаешь, он видит что-нибудь? — это 2911-й спрашивал у 2909-го. Оба следили за парящей над лагерем «птичкой».

Орнитокоптер мог делать всё, что могла бы настоящая птица, — разве что яйца не умел откладывать. Например, машина могла в буквальном смысле усесться на